Том 3. Менестрель. Поэмы - Страница 65

Нет, на несчастии других
Могу ль о радостях своих
Спокойно думать? Дети! дети!
Как вас делить? О, что за вздор!
Оставим этот разговор,
Оставим злые мысли эти:
Такая воль — мрачней тюрьмы.
Лишь друг вне друга вместе мы.

37

Да, творчество твое велико,
Как падший ангел, гений тьмы,
Но богоборческого лика
Краса страшна мне. Как же мы
С тобою совместим всю разность
Душ наших, знающих экстазность,
Таких и близких, и чужих?
Я без ума от глаз твоих,
От светлой нежности ребенка,
От одаренности твоей,
Но не от скрытых в ней идей,
Кощунственных и льнущих тонко
И искусительно в сердца…
Я без ума… не до конца!

38

Пребудем же, Леандр, друзьями,
Как были до сих пор века,
Смотря влюбленными глазами
На друга друг… издалека!
В измене тела — ложь. В свиданьи
Бесплотном — сплошь очарованье,
Святая правда близких душ…
От них не пострадает муж,
И невсколыхнутая совесть
Моя меня не укорит.
Вот путь единый, что открыт
Для нас — невинность встречи, то есть,
Сумбур отвергшие умы
Лишь друг вне друга вместе мы. —

39

Сказала, вздрогнула и, с криком
Прижав его к своей груди,
В теряющем порыве диком,
Отпрянула: «Не подходи…
Единственный! Боготворимый!
Не искушай своей любимой:
Я обессилена борьбой, —
Уйди, Леандр, господь с тобой…»
…И он ушел во тьму на лыжах,
Ни слова больше не сказав,
Когда ж, озябнув и устав,
Вернулась в келью Lugne, на рыжих
Лошадках были хомуты,
И голос звал из темноты:

40

— Готовы лошади. Мне барин
Велел на станцию Вас свезть. —
Был лик Елены светозарен:
Сердца друг другу дали весть!
Она подать велела сани
Спустя неделю, от скитаний
Души уставшая, реша
Говеть в монастыре. Душа
Молитвы жаждала. Все службы
Она простаивала. Храм
Дал исцеление скорбям,
И, с чувством неизменной дружбы
К Леандру, ехала зимой
Ты, маленькая Lugne, домой…

Эпилог

Леандр гремит во всей вселенной.
Давно ушла от мужа Lugne:
Живет с детьми мечтой нетленной.
В каштаны прядей вкрался лунь…
И застрелилась Кириена,
Познав, как зла ко многим сцена,
И от усадьбы вековой
Остался пепел. Ветра вой —
Над монастырскою руиной.
А в мире все цветет сирень,
Весенний наступает день,
Чарует рокот соловьиный,
И людям так же снятся сны
Обманывающей весны…

Плимутрок

Рассказы в ямбах

Пьесы в рифмах 1922–1924 гг.

Превыкрутасная штучка

1

Профессор Юрий Никанорыч, —
Мечтатель, девственник, минорыч,
Своей Иронии жених, —
Был вызван братом во Флориду
На пару месяцев — у них
Возобновленную «Аиду»
Остилить в тонкостях. Доцент
Ганс Энте, старый декадент,
Его приятель, им попрошен
Развлечь Иронию, пока
Он ездит в древние века…
Убожеством своим роскошен,
Приходит Ганс под вечерок
На ужин к гастроному Юре,
Тая амуровые дури,
Весь риторический порок…
Иронию жених знакомит
С приват-доцентом; декаданс
В глазах Иронии огромит
Огромный гномный томный Ганс…
Лукавый Юрий Никанорыч,
Постигши Ганса существо,
Затаивает в сердце горечь,
Представив девушке его:
Теперь решается задача
О верности невесты: сдача
Ее фон-Энте разлучит
Его с Иронией, а твердость
Соединит навек… Но щит
Иронии — любовь и гордость —
Так металлически звучит…
Профессор этим обнадежен.
А завтра чемодан уложен
И взят на пароход билет…
Вот вкратце фабулы скелет.

2

Ганс Энте, ражий трехаршинник,
Шар рыжий несший на плечах,
Промозглик, плесенник и тинник,
Ухаживатель-паутинник,
Мордарь, полвечник, — цвел (не чах!..)
Он был быкастый здоровенник,
С автомобильным животом,
Насмешник, скрытник, сокровенник
С жасминно-тенорящим ртом…
И, чванясь выправкой корсетной,
Он палчил стародевной мисс,
В нем клокотала похоть Этной,
Взор прикошачивал: «Кис-кис…»
Рыжеволосый, ражелицый,
Но с проседью волос и щек,
Он волочился за девицей,
Как моложавый старичок.
И говорливым сивоглазьем,
Как настоящий верещак,
Красующимся безобразьем
«Спортивил» вечно натощак,
Боясь отяжеленья членов
И сытой вялости, как пленов,
Способных «плюсы» минусить
И потом тело оросить…
И пусть не всей душой, — всем телом
Он влекся к женщине самцом…
Во вл ке, судорог хотелом,
Он грезил слитчатым концом…
Предупредительно молчащий,
Безразговорно-говорящий
Лишь плотским напряженьем глаз,
Сквозь кисею и сквозь атлас
Он видел в женщине источник,
Резервуар услад мужских,
Ганс Энте, этот страстносочник
Поползновений воровских…
Утонченностью половою
Всех фавнов перещеголял,
Когда, в желаньях полувоя,
Осамчив женщин, оголял…
И ожеланенные жены,
Его хотеньем разожжены,
Его упорством сражены,
Дрожа, готовые пролиться,
В бред обезличенные лица
Бросали позывом жены…

3

Ирония была девичка,