Том 3. Менестрель. Поэмы - Страница 55

Часть I

1

В один из дней начала мая,
В старинном парке над прудом,
Засуетился, оживая,
Помещичий пустынный дом.
Будя сон парка, в нем трубили
Прибывшие автомобили,
И слуги, впав в веселый раж,
Вносили в комнаты багаж.
Именье было от столицы
Верстах не более чем в ста,
А потому весьма проста
И перевозка. Веселится
Прислуга, празднуя приезд, —
И шум, и гам идут окрест…

2

Кто не пьянел от мая арий?
Кто устоял от чар весны?
Аристократ и пролетарий
Перед природою равны.
И удивительного мало,
Что так встревоженно внимала
Природе барынька сама,
К пруду спешившая. Зима
В столице ей давно порядком
Уже наскучила. Сезон
В каталептический впал сон.
Ее влекло к куртинам, грядкам,
К забвенью надоевших лиц:
Весною нам не до столиц…

3

Еще влекло мою Елену
Быть с Кириеною вдвоем,
Супружескому целя плену
Стрелу небрежности. Поймем
Ее мы сразу непревратно:
Она страстна, но не развратна,
Любима мужем, но его
Любовь — жене не торжество…
Он — генерал при государе,
Надменен, холоден и сух,
Дисциплинированный дух,
Короче: «человек в футляре».
Она же вся сплошной порыв, —
Ей кружит голову обрыв…

4

Ей тридцать два, супругу — сорок:
Пустячна разница в летах.
Их жизнь ровна: ей надо горок.
Он в деле весь — она в мечтах.
Но что же их соединило?
Перо, бумага и чернила
В том не участвовали. Ей
Сказал он: «Вас женой своей
Хотел бы видеть». Не подумав, —
Двенадцать лет тому назад, —
Она дала согласье. Сад
Был полон изумрудных шумов,
Кипела кровь, и — никого
Вблизи, с кем ей сравнить его…

5

И вышла замуж так же просто,
Как мы выходим через дверь,
Когда нам близких до погоста,
Еще не вникнув в суть потерь,
Мы провожаем безучастно,
И вот она почти несчастна,
И эта цифра «тридцать два»
Напоминает, что листва
Впредь с каждою весною блеклей,
А вместе с ней и тоны щек,
И глаз сиянье. Скоро срок,
Когда торжественность биноклей
Не будет целиться в нее:
Лета, летя, берут свое…

6

Лета летят, а сердце юно,
Еще не знавшее любви,
Гладь жизни требует буруна
И соловьи поют: «Лови!»
Но что и как ловить Елене,
Когда не встречен ею гений,
В осколки должный брак разбить
И, полюбив, в себя влюбить?
Ее кузина, Кириена,
Была единственной душой,
Ей близкой. Косо свет большой
Смотрел на Киру: властно сцена
Ее влекла к себе — она
Была актрисой рождена.

7

Ей только двадцать, только двадцать!..
А сколько веры в двадцать лет!
Ей время счастью отдаваться,
Не знающей, что счастья нет…
Едва окончен ею Смольный,
Она уже опять со школьной —
О драматической — скамье
Мечтает, вызвав гнев в семье.
Тогда они бежали обе, —
Одна от мужа, от семьи
Другая, — девушки мои:
Замужней молодой особе,
Любви не знавшей, дамский чин
Навязывать мне нет причин…

8

Она детей имела рано, —
Пыл материнский в ней был рьян:
Два златокудрых мальчугана —
И Альвиан, и Ариан.
Жалея об умершей дочке,
Она любила в них кусочки
Себя самой, но мужа часть
Гасила материнства страсть
В ее любви горячей к детям.
И оттого в ней чувства два
Боролись часто. Торжества
Безоблачного мы не встретим
И в этом случае: любя
Детей, она казнит себя.

9

Хотя и предлагал в Сорренто
Жене поехать генерал
(Ему давала право рента
Жить там, где местность он избрал),
Хотя родные Кириены
Надеялись, что перемены
Стран, настроений и путей
Помогут излечиться ей
От дикой мысли стать актрисой,
Кузины, любящие глушь,
Решили жить в глуши, и муж
Отчасти рад: сановник лысый
Еженедельно день-другой
Мог проводить вдвоем с женой.

10

Héléne, в деревню уезжая,
Удачно меры приняла,
Чтоб ни одна бездушь чужая
На дачу к ней не забрела:
Безличные несносны лица,
Коварна смокинга петлица,
Где на бессердцевой груди
Гвоздику вянуть пригвоздив,
Глупит, сюсюкает, картавит
Гальванизированный фат.
Beau-mond — как некий халифат,
Где вкусами безвкусье правит,
Где от девиц, от рома ли,
Волочит ногу ramoli…

11

Héléne росла на дальнем юге
В именье дяди-старика
Без вдохновительной подруги,
Без родственного языка,
Без материнской несравнимой,
Теоретически-любимой,
Единой ласки, без отца,
Без образного образца…
Трех лет ей не было, как спали
Уже родители в земле,
В большой усадьбе при селе.
Ах, двадцать девять лет опали
С тех пор, как почиют в гробах
Родные листья на дубах.

12

Ее дубы! У них спросить бы
О многом, памятном лишь им:
О днях до горестной женитьбы,
О спальне с шелком голубым,
Об одиночестве духовном,
Телесном, — всяческом, — о ровном
Теченьи весен, лет и зим,
Чей ровный плеск невыразим,
О брате матери — о дяде,